«Если тебе плевать на отдельно взятого ребёнка, ты не должен работать в школе». Молодая учительница из Нижнего Тагила рассказала об изнанке российского образования, педагогах старо

Учитель — одна из самых сложных и ответственных профессий, о чём постоянно заявляют чиновники разных уровней. Для поддержки молодых педагогов ежегодно увеличивается количество бюджетных мест в педвузах, с 2020 года реализуется программа «Земский учитель». В новом учебном году в школах Нижнего Тагила откроются девять профильных педагогических классов, в которых старшеклассников будут готовить к поступлению в педколледж и пединститут. Со стороны всё выглядит так, будто быть учителем в России перспективно и престижно, но как дела обстоят на самом деле? Почему молодые тагильчане поступают в педвузы, какой процент выпускников идёт работать в школы и с какими сложностями сталкиваются начинающие учителя? Об изнанке школьного образования журналист АН «Между строк» Максим Сорокин поговорил с молодой тагильчанкой, закончившей НТГСПИ с красным дипломом и уволившейся из школы в середине учебного года. 

Марина (имя изменено. — Прим. ред.) родилась и выросла в Нижнем Тагиле. Сразу после окончания НТГСПИ девушка пошла работать по специальности в одну из элитных школ, однако уволилась, не доработав до конца учебного года. 

Как признаётся тагильчанка, изначально она хотела поступить на отделение «Реклама и связи с общественностью» УрФУ в Екатеринбурге, но из-за большой конкуренции и проблем со здоровьем решила остаться в родном городе и учиться в местном пединституте.

«Моя мама всю жизнь работает учителем, и я с детства “варилась” в этой профессии. У меня не было ни отвращения к профессии, ни особого стремления быть учителем, но была страсть к учёбе, поэтому можно сказать, что так сложились обстоятельства», — поясняет девушка.

Изначально Марина поступила в институт на платной основе, однако после первого курса при содействии преподавателей ей удалось перейти на бюджет. Девушка рассказывает, что учиться было интересно. И даже несмотря на то, что сейчас молодой специалист не планирует возвращаться к работе в школе, она ни разу не пожалела о поступлении в педвуз. Марине нравится работать с детьми, учить их чему-то новому, общаться с ними.

«Работа с детьми — это вообще особая сфера деятельности, которая предъявляет к тебе высокие требования как к личности: ты должен быть уверен в себе, спокоен, стрессоустойчив. Я уверена, что быть учителем — это действительно призвание. Нужно быть готовым к форс-мажорам: знать, как вести себя, если дети будут игнорировать тебя, хамить, кричать, конфликтовать друг с другом или с тобой. Всё это очень непросто, и, конечно же, одной “корочки” вуза мало».

Марина признаётся, что хоть вузовская программа подготовки учителей и интересна в освоении, но имеет мало общего с реальной работой в школе. На парах в НТГСПИ будущим учителям не рассказывают, как взаимодействовать с администрацией школы и родителями, большинство которых, как позже выяснила тагильчанка, воспринимают педагогов как обслуживающий персонал. 

«Преподаватели в педе слишком отделены от школы и не понимают, что там действительно происходит. В институте нас учили учить детей, но не рассказывали, например, о том, как организовано взаимодействие педагога, администрации, родителей и ребёнка. Большинство родителей отдают ребёнка в школу и будто говорят тебе: “На, воспитывай!” Они воспринимают учителя и школу в целом как обслуживающий персонал. Никто не говорил о том, как работать в таких программах, как “Сетевой город”, как писать с нуля образовательную программу. Нюансов куча, поэтому каждому молодому учителю придётся ошибаться и учиться на ходу», — говорит девушка.

Также учительница жалуется на огромные объёмы документов, которые педагоги должны заполнять и регулярно сдавать начальству. На заполнение бумажек уходит очень много времени, хотя платят учителям только за проведённые уроки.

По словам Марины, нехватку учителей особенно ощущают обычные тагильские школы. В гимназиях, лицеях и школах, которые считаются элитными, педагогический состав почти всегда укомплектован, новому специалисту там ловить нечего. Сама Марина устроилась в элитную школу, но говорит, что получила место случайно, ей просто повезло. 

«Разница даже не столько в зарплате, сколько в условиях труда и в самих детях. Во многих школах не хватает проекторов и компьютеров, не везде учитель обеспечен своим кабинетом, даже если имеет большой педагогический опыт и работает давно. В некоторых школах из-за недостатка помещений дети учатся в две смены, как это было в той школе, где я работала. Фиксированная ставка учителя средней школы составляет 20 часов в неделю за 14 тысяч рублей в месяц. Это и есть официальный оклад педагога, а всё остальное —  надбавки, премии и нагрузки. Система не очень-то прозрачная, разобраться, как начисляют эти надбавки, довольно сложно. Да и в любом случае твой труд не стоит тех денег, которые ты получаешь», — говорит учительница.

Девушка признаётся, что в начале учебного года она планировала остаться в школе надолго. Поэтому написала заявление на получение материальной помощи, которая предусмотрена для молодых педагогов. По этой программе Марине бы выплатили 30 тысяч рублей за три года. Однако в случае увольнения до указанного срока учительница должна была бы вернуть деньги государству. Поразмыслив над такими волшебными условиями, она решила не оформлять матпомощь. 

«Если ты девушка, то у тебя хотя бы в теории может быть муж, который будет зарабатывать деньги, а ты будешь работать в школе, что называется, “для души”. Ну а если ты хочешь выжить, то придётся работать в три смены, отчего неизбежно падает качество отдельно взятого урока. Это попросту замкнутый круг. Либо деньги, либо качественная работа . Очень тяжело работать в системе, где обучение детей поставлено на поток», — поясняет Марина. 

В школе, где работала Марина, учатся дети обеспеченных родителей, а для поступления ребята проходят серьёзный отбор. Возможно, поэтому серьёзных инцидентов, связанных с дисциплиной в классе, Марина вспомнить не может. 

«Да, дети сидят в гаджетах, играют в видеоигры, слушают музыку, смотрят ролики, но вместе с тем бегают по школе, бесятся и общаются. В старших классах, конечно, больше зациклены на своих интересах, но это нормально. Дети как дети, ничего криминального. Больше меня поразило, когда я услышала от ребят фразу “мы никому не нужны”. Дети не чувствуют, что кому-то в школе есть до них дело. Сегодня школа не является для них вторым домом или местом, в котором хочется быть», — заключает девушка. 

В школе значительная часть коллектива — женщины. В Марининой школе работали всего семь мужчин. Большинство педагогов старше 40 лет. Кроме Марины, самой молодой в коллективе была 30-летняя учительница. По мнению нашей собеседницы, молодые педагоги в школе не задерживаются.

«Текучка кадров сегодня, как мне кажется, есть везде, но в сфере образования её быть не должно. Думаю, что если бы была достойная зарплата, то желающих работать в школе было бы больше, а значит, можно было бы выбрать более достойных специалистов, которые были бы более ответственны, добросовестны, лучше подготовлены психологически и профессионально. Учителям не пришлось бы работать в две смены, чтобы прокормить семью. Тогда и образование было бы качественнее, и профессия учителя стала бы престижной. В школах сейчас работают либо люди-пофигисты, готовые мириться с несовершенством системы, либо те немногие специалисты старой закалки, оставшиеся с советских времён. Всегда есть исключения, но мне кажется, что тенденция вот такая», — делится размышлениями Марина.

Также тагильчанка рассказывает, что за время работы в школе никто не контролировал её на рабочем месте. Хотя, когда она устраивалась на работу, руководитель заявлял, что старшие коллеги будут помогать, если нужно. Но за три четверти никто из коллег или руководства не присутствовал на её уроках.

«С одной стороны, это может говорить о доверии, но мне всё-таки кажется, что дело в занятости, ведь у всех очень большая нагрузка. Мне бы хотелось, чтобы на моих уроках побывал кто-то из коллег, например завуч. Уверена, что она бы могла мне многое подсказать, да и я бы понимала, что у школы есть интерес к тому, чтобы образование детей было качественным. Это же не надзирательство, а помощь молодому коллеге. Мы все в школе общим делом заняты».

Бывшая учительница рассказывает, что подходы к обучению у молодых специалистов и педагогов с большим стажем серьёзно отличаются. Молодые учителя, как правило, не повышают голос на детей, стараются выстроить с ними доверительное общение.

«Однако у такого подхода есть и обратная сторона — некоторые дети начинают пользоваться добротой и садятся педагогу на шею. Я стала замечать — и это, кстати, тоже повлияло на мой уход, — что начала позволять себе где-то прикрикнуть, где-то закрыть глаза на то, как дети усвоили материал. Я какое-то время искренне старалась, но когда ты сталкиваешься с тотальным пофигизмом, твоя мотивация падает. Мне самой уже от этого было плохо и противно. Это очень серьёзная структурная проблема, которую непросто решить. Я считаю, что если тебе плевать на отдельно взятого ребёнка, то ты не должен работать в школе, и точка. Я не хочу становиться таким педагогом, а другим в школе быть сложно», — подводит итог девушка.

Марина нашла новую, менее стрессовую работу, которая некоторым образом связана с детьми и просветительской деятельностью. В школу в ближайшее время она возвращаться не планирует. Однако девушка не исключает, что когда-нибудь, если ситуация в системе образования изменится, она вернётся и будет заниматься обучением детей.